Письмо поля Сезанна Эмилю Бернару, 1905 © The Samuel Courtauld Trust, The Courtauld Gallery, London

В художественных колледжах полно людей вроде меня – тех, кто больше «дружит» с образами, чем со словами; немало их и на технических факультетах, в рок-группах и на футбольных полях. Просто некоторые люди лучше умеют смотреть, чем читать. И если вы из этой породы, то моя книга будет вам особенно полезна. Возможно, вам еще нет двадцати, или вы студент-гуманитарий, или один из так называемого широкого круга читателей, не важно, какого возраста. А возможно, вы хорошо разбираетесь в визуальной культуре и скажете, что многое из написанного в этой книге всем давно известно и, наоборот, что-то важное не нашло в ней отражения. Пусть так. Это ведь не энциклопедия, и я намеренно предлагаю здесь сугубо личный взгляд на вещи.

В нашем путешествии я буду не единственным гидом. В каждой главе мы попробуем взглянуть на мир глазами разных художников, фотографов, кинорежиссеров, ученых и писателей. Им отводится роль наших суррогатных «смотрящих», дежурных на «горячей линии» между нами и визуальным миром.

И тронуться в путь нам поможет один из самых великих «смотрящих». Приглядитесь к этим наспех нацарапанным словам:

Они из письма французского живописца Поля Сезанна, которое он написал другу-художнику Эмилю Бернару в 1905 году. Почерк размашистый, беспокойный, не очень твердый – жизнь Сезанна подходила к концу, – но разобрать можно. Сезанн пишет: «L’optique se développant chez nous» – «Оптика, развивающаяся внутри нас», то есть наша «внутренняя оптика».

В том, что художник рассуждает об оптике, нет ничего необычного, в конце концов умение видеть – часть его профессии. Интересно другое: из его высказывания следует, что у каждого человека свой зрительный опыт и что наша природная «оптика» со временем развивается.

Что же он имел в виду? Мне кажется, речь идет о том, что человек проживает ту или иную «зрительную жизнь». Точно так же, как на протяжении жизни растет наш словарный запас, расширяется и наш визуальный словарь. Полагаю, именно в этом заключается мысль Сезанна. И в этом центральная идея моей книги. Ваша «оптика», то, как вы смотрите, вбирает в себя все, что вы когда-либо видели: это ваш внутренний глаз, ваш собранный за жизнь фотоальбом. В своем «Философском словаре» Вольтер утверждал, что всякая идея опирается на «образ, запечатленный в вашем мозгу», и что самые абстрактные понятия складываются на основании всего усвоенного вами в непосредственном чувственном опыте. У вас, у меня, у каждого в голове свое хранилище образов, и это верно для всякого зрячего человека во все времена.

Попробуйте представить, например, какие образы роятся в голове у этой женщины.

Базальтовое изваяние Клеопатры, выполненное около 40 года до н. э., при жизни египетской царицы, смотрит на нас пустыми глазами, но пусть это не вводит вас в заблуждение. Клеопатра, представительница греческой правящей династии, была едва ли не самой могущественной женщиной своей эпохи. Взгляд таких людей проникает в потемки чужой души; перед ним возникают необъятные дали и многотысячные толпы простых смертных, которые со страхом и надеждой взирают на властелина; высятся грандиозные города, которые из царского дворца видны как на ладони. Проплывая во главе своего флота вдоль африканского берега, Клеопатра смотрела на свою столицу, Александрию, простиравшуюся до самого горизонта. На ее глазах разворачивалась гражданская война в Риме; она видела голого Марка Антония и своих рожденных от него близнецов и видела, как гаснет свет, когда покончила с собой 12 августа 30 года до н. э. Какая жизнь прошла перед этими каменными глазами, какие видели они взлеты и падения! Вероятно, в древности глаза ее были инкрустированы драгоценными материалами, но мне ее пустые глазницы даже на руку. В своей книге я попытаюсь заполнить их. А вот как двадцать столетий спустя представила нам царицу знаменитая фабрика грез в Южной Калифорнии:

Базальтовая статуя Клеопатры VII с рогом изобилия (51–30 г. до н. э.) © Государственный Эрмитаж, Санкт-Петербург, Россия / De Agostini Picture Library / S. Vannini / Bridgeman Images

Она одна в фокусе, остальное размыто; она в центре всего; она заставляет других пасть перед ней на колени; она словно гордая орлица в своем головном уборе из золотых пластин, имитирующих перья; она беззастенчиво демонстрирует свою грудь в низком вырезе платья; она монументальна, как парадная лестница за ее спиной. Да, этот образ больше говорит о вкусах и амбициях XX века, чем о временах Клеопатры, но взгляд ее имел такую же силу, и она так же приковывала к себе взгляды людей. Она точно так же находилась в центре визуального силового поля. Жаль, что нам не дано видеть все то, из чего складывалась зрительная жизнь Клеопатры.

Соединив мой собственный визуальный опыт с опытом всех тех, кто вроде меня с трудом продирается через книги, а также с опытом великих «смотрящих», вроде Сезанна, и могущественных избранных, вроде Клеопатры, мы сможем приблизиться к пониманию того, насколько визуальный опыт человека богат и разнообразен. Гиды определены, можно отправляться в путешествие. Но как оно будет происходить?

Давайте начнем с того, как оно происходить не будет. В процессе подготовки я читал разные труды о психологии и философии зрения, об отношениях власти и образа и т. д. Из них я извлек много полезного для себя в плане содержания, но не формы. По мне, подобные сочинения представляют собой бесконечные комментарии к комментариям, полемику внутри полемики. Кажется, будто ты попал в собрание философов, куда ни глянь – Сократ, Декарт, Жиль Делёз, Морис Мерло-Понти, Сьюзен Зонтаг… И все обстоятельно что-то друг другу доказывают. То ли у них званый ужин для посвященных, то ли научная конференция, то ли все они – персонажи рафаэлевской фрески «Афинская школа». Надеюсь, в моей книге меньше статики и больше динамики: это не званый ужин, а роуд-муви, фильм-путешествие. В дороге мы повстречаемся с некоторыми из упомянутых мыслителей, но вместо того, чтобы устроить нам коллоквиум на сотню страниц, они ограничатся кратким советом и укажут, куда ехать дальше. Моя книга написана создателем образов, а не создателем слов. Она о зрительном акте: что, где и когда мы видим и как это на нас влияет. Здесь есть скрытая драма, которую подметил Жан Старобинский в книге «Живой глаз», обратив наше внимание на то, что зрительное восприятие сопровождается «ожиданием, беспокойством, опасением, осмотрительностью и желанием себя обезопасить».

«Клеопатра», Джозеф Манкевич, Рубен Мамулян / Twentieth Century Fox Film Corporation; MCL Films S.A; Walwa Films S.A., USA-Switzerland-UK, 1963

Эта книга – не всеобщая история визуального восприятия. Понадобилась бы тысяча таких томов, чтобы описать все, что мы видим – и как видим, охватить миллиарды взглядов, их эстетику и воздействие. Мы же сфокусируемся на отдельных моментах человеческого ви́дения, дадим их крупным планом и смонтируем в расчете на то, что они сумеют дать представление и о всех прочих. Что происходило в зрительном плане, когда случилось извержение Везувия, или когда в 1258 году был разрушен Багдад, жемчужина Востока, или когда состоялись первые в истории Олимпийские игры, или когда Пабло Пикассо пытался с помощью живописных образов выразить те чувства, которые всколыхнула в нем бомбардировка немецко-итальянскими ВВС баскской Герники 26 апреля 1937 года? Такие моменты оставили свой несмываемый след на всей мировой культуре.